Швейцарец. Лучший мир  - Роман Злотников

– Так она что, была в Льеже? – взволновался Алекс.

– Да. Она прибыла на три последних дня работы выставки. Там была довольно большая советская экспозиция, но работы именно фрау До’Урден произвели настоящий фурор.

– Но как её выпустили? – напряжённо уточнил Меркулов. – Она же секретоноситель высшей категории!

Зорге пожал плечами.

– Я не в курсе, кто и на основании чего принимал решение, но вроде как… – он бросил взгляд на Алекса, – ваша жена попросила об этом, потому что хотела встретиться с родственниками. И она с ними встретилась. Причём не только с отцом, матерью и сёстрами, но и с двоюродной тётей и кем-то там ещё.

– И-и-и… что? – встревоженно выдохнул Алекс.

Зорге пожал плечами.

– Детали разговора мне неизвестны, но вроде как её уговаривали вернуться. Обещали не препятствовать общению с детьми и выделить достойное содержание.

– А она?

– Отказалась. И, в свою очередь, порекомендовала родственникам максимально избавиться от активов в Европе и побыстрее эмигрировать. Потому что здесь скоро разразится чудовищная война, которая по всем меркам затмит ту, что сейчас именуется Великой. И ещё она сказала, что единственной силой, способной остановить «бесноватого», является советская Россия.

– Бесноватого? – переспросил Триандафилов. – Мне казалось, что этот эпитет появился заметно позже.

– Нет, его ввела в обращение именно она. В том самом интервью. В «Лаасте Нивс» никак не могли обойти своим вниманием такое событие, как столь крупная выставка, и, понятно, не упустили возможности взять интервью у обладательницы её «Гран-при». Тем более что у бывшей графини фон Даннерсберг после того, чем она так яро занималась два года назад, сложилась несколько скандальная репутация…

Все понимающе закивали. Вопреки предположениям Алекса, популярность «Красной графини» в той реальности, из которой они только что вернулись, оказалась хоть и куда меньшей, чем в предыдущем такте, но всё равно весьма большой. Причём во многом благодаря самим нацистам. «Фолькише Беобахер» представила тот инцидент со стрельбой в Берлине как чуть ли не реальное покушение на Гитлера, в ипостаси «вождя всех немецких рабочих» организованное «забывшей о своих немецких корнях наднациональной аристократией, продажными немецкими нуворишами и еврейскими банкирами». Так что и на этот раз улицы, мосты и концертные холлы её имени также имели место быть. Хотя и в куда меньшем масштабе. Едва ли не на порядок. Но были.

– …Газетчикам же чем больше скандальности – тем лучше, – продолжил Зорге, после чего усмехнулся. – И ведь что интересно – тогда, пытаясь остановить Гитлера, она в своих речах взывала к разуму и логике, но это ни к чему не приводило. Популярность Гитлера только росла. А стоило только запустить хлёсткое словечко, как популярность тут же пошла на спад. Нет, не везде и не у всех, и не только вследствие одного словечка, конечно, но в среде рабочих – точно. И сильно.

– А что по разговору с семьёй? – торопливо уточнил парень.

Зорге вновь пожал плечами.

– Естественно, ей не поверили. Так что по возвращении она заявила, что более ни на какие выставки и встречи с родственниками не поедет. Сказала: «Я сделала всё, что могла, теперь пусть выпутываются сами!»

Алекс облегчённо выдохнул. Нет, он ни на мгновение не засомневался в Эрике. Ну почти… всё-таки она действительно любила свою семью. Так что всё могло… Но тут его размышления прервал вопрос Меркулова:

– И что же там за проблемы случились?

Зорге слегка замялся, но ответил:

– Да была там одна неприятность. Но не волнуйтесь, – повернулся он к Алексу, – ничего реально неприятного не произошло, и фрау До’Урден с детьми уже ожидает вас в Москве.

– Что за неприятность? – нервно спросил парень.

– В день отъезда фрау До’Урден из Льежа десятка полтора молодчиков, прибывших из Германии после того, как интервью вашей супруги было перепечатано большинством крупнейших европейских и американских газет, попытались прорваться к её автомобилю. Но пришедшие проводить фрау рабочие из числа членов профсоюза металлистов Бельгии не позволили им этого сделать. Да ещё и хорошенько намяли бока.

Алекс изумлённо уставился на него и обалдело повторил:

– Проводить… из профсоюза металлистов?!

– Это стало результатом того, что она заявила в интервью, что считает именно рабочих и крестьян тем самым «демосом», который составляет первую часть слова «демократия», а СССР тем местом, где и рождается будущее человечества. Так что на следующий день у гостиницы, где она проживала, состоялся этакий импровизированный митинг в поддержку СССР, сквозь который и попытались прорваться налётчики, – улыбнулся Рихард. После чего повторил: – Я думаю, вам стоит принять ванну и переодеться. А я пока накрою ужин…

За ужином обсудили, что делать дальше. Потому что выяснилось, что неуёмное хомячество Ванникова поломало все заранее разработанные планы. Ибо до этого всех их, даст бог, успешно вернувшихся из будущего, планировалось практически немедленно доставить на родину на самолёте, уже стоявшем наготове в итальянском Бергамо, ожидая срочной телеграммы от Зорге, которую он должен был дать сразу после того, как «гости из будущего» как следует выспятся и хотя бы начерно разберут привезённое. Потому что особенных сомнений в том, что, ежели всё будет нормально и «путешественники в будущее» из числа «хроноаборигенов» не погибнут при переходе, ими будет прихвачено домой, в прошлое, много чего полезного, ни у кого не было. Так что самолёт приготовили весьма вместительный. Но вот гружённый до выгибания в обратную сторону даже усиленных рессор «ГАЗ-69» с реактивным двигателем «на загривке» никто не ожидал. И это было проблемой. Потому что ни «газик», ни реактивный двигатель ни в один современный советский самолёт просто не влезали. Вернее, двигатель, теоретически, запихнуть ещё как-то представлялось возможным. Но для этого требовалось специальное оборудование типа крана и лебёдки. А сие означало неминуемое привлечение к погрузочно-разгрузочным работам посторонних лиц. Чего решено было категорически избегать… Машину же вообще можно было бы впихнуть в самолёт только в разобранном виде. Ну не строились в данное время самолёты с погрузочными люками подобных размеров… Так что к окончанию ужина было принято решение, что утром Рихард выезжает в Берн, где из советского посольства[64] немедленно связывается с Москвой и объясняет сложившуюся ситуацию. А до тех пор машину не трогать. И даже не вытаскивать из дома. Ну, чтобы кто посторонний ничего лишнего не углядел.

Из Берна Зорге вернулся только через неделю. И по приезде сообщил, что принято решение всё переиграть и отправить как их, так и всё привезённое из будущего на корабле через Италию. На удивление, в отличие от Германии, сотрудничество с которой после прихода к власти нацистов начало стремительно сворачиваться, отношения СССР и Италии по-прежнему оставались вполне себе нормальными. Несмотря на то что как раз таки в Италии уже давно, ещё с тысяча девятьсот двадцать второго года, правили те самые пресловутые фашисты… То есть, если быть точным в формулировках, они только там и правили. Во всех остальных странах правые национал-социалистические движения именовались по-другому… Алекс не знал, было ли подобное в его изначальной реальности, но во всех последних это странное взаимопонимание между коммунистами и фашистами имело место быть. Возможно, с началом Испанской войны что-то и поменяется. Хотя… он смутно помнил, что вроде как лидер «Ташкент», то есть вполне себе современный и достаточно мощный боевой корабль, в его изначальной реальности итальянцы построили для РККФ ажно в тридцать девятом году…